Так хочется немного тишины…
Пусть на мгновенье выключатся звуки,
Оставив только шум морской волны
И крики чаек – вестников разлуки...
Ты растворишься в солнечных лучах
И ощутишь приятный запах йода,
Смысл красоты познаешь в мелочах,
Сольёшься всеми чувствами с природой…
Увидишь хлопья пены на песке,
Ракушки, как блестящие монеты,
И камушки, оттенками в мазке
Дразнящие в цветной палитре лета…
Охватит удивительный покой,
Замрёт летящий ветер на причале…
И тронет вечность лёгкою рукой,
Стирая все тревоги и печали…
ИЛЛЮСТРАЦИЯ ИЗ ИНТЕРНЕТА - http://www.anypics.ru/18881-rakushka-foto-rakushki-kamni-pljazhi-pesok-voda-oboi-dlja-rabochego-stola-peizazhi-bereg.html
Мой сон потерялся в бездонности ночи,
Вернулась душа из далёких скитаний,
И снова тону я, в волнах одиночеств,
Разбившись об айсберг разлук, как "Титаник".
И только смартфон оживающий в пальцах,
Выводит меня из дурного гротеска.
Я в «память" вхожу, где в скрижалях хранятся,
Сакральные чувства в твоих СМСках.
В них столько любви самых разных оттенков,
И нежность, из самых изысканных кружев.
Но главное то, что звучит неизменно –
Как сильно скучаешь, как я тебе нужен.
Читаю и прочь отступает тревога.
Заполнена счастьем души кладовая.
И сердцу не будет теперь одиноко…
«Спасибо» - шепчу я тебе засыпая.
Вечер в костюме с вишневым отливом ,
Ветер - бродяжка стеснительно тих ...
Женщина в длинном платье красивом
Меряет нервно метраж на двоих ...
Нет, он ей не был ни другом , ни мужем ,
Таких за порогом с десяток найдешь ..
Он ей , признаться , не очень-то нужен ...
Сердце скривилось- ну что же ты лжешь...
Что же метаться по комнате львицей ,
Что же тогда от бессонницы выть ...
Может быть с этой потерей смириться ,
Сразу вопрос : для чего тогда жить ...
Вечер в костюме с вишневым отливом
С ночью в обнимку куда - то спешил ...
Женщине в длинном платье красивом
Месяц с водою стакан подносил ...
Линия жизни приблизилась к точке ,
Где совмещается ,, жить и не жить ''...
Сердце и разум вдвоем в уголочке
Молча решали: звонить- не звонить ...
Девочка, Ангел, вчера умерла,
Дьявола смерти взрастила война.
В жертву меня, лицемер, забирай!
Только Ему, не забудь, передай!
Пусть запретит Он с детьми воевать,
Бомбы бросать, из орудий стрелять,
Мир защитит, православных людей,
Бабушек стареньких и... малышей!
Мира прошу, пусть настанет покой,
Кровь прекратит, меж славянами бой.
В дверь колотили, как в набат. Кира едва успела отскочить в сторону – Женька ворвалась, как самум, раскалённая, тревожная, вдобавок смешная, лохматая…
Причесала перед зеркалом свои блондинистые, коротко подстриженные волосы,
расстегнула тонкими пальцами ухоженной руки шифоновую кофточку, поправила облегающую новую юбку, подмигнула зеркалу.
- Ну, чего ты уставилась? Это я. Конечно, я. Знаю, что ты опять подумала. Тревожная, смешная, легкомысленная.
Не забудь: ещё решительная, а сегодня я разгорячённая. И не хочу быть смешной.
Кира усадила подругу в кресло, принесла чай.
- Женька, ты читаешь мои мысли, но мне не до смеха. Славка с Лерой уехали
к свекрови. Можешь полноценно и эмоционально изливать наболевшее.
- Я знаю, что твой муж меня странной считает, но какая есть. Вчера тебя к телефону не позвал, а я ведь ему сказала, что если ты мне не позвонишь – не доживу до утра. Не позвал – вроде живая. Вот примчалась, и хорошо, что его дома нет.
Кира смотрела на Женьку с любовью и беспокойством. Да, Славка вчера забыл, наверное, про её звонок. Для него звонки с такими просьбами - это странности. Для Женьки - трагедия. Перед глазами Киры вдруг всплыла картина, когда ещё в пору студенчества она познакомила подругу со Славкой, будущим мужем, а потом, на другой день, она рыдала в телефон и говорила голосом трагической актрисы: «А я никому не нравлюсь так, чтобы руку поцеловали, как тебе, чтобы замуж позвали, как тебя. Знаешь почему? Я лицом не женственная, не благородная, зато у меня грудь и фигура идеальные. Я изменюсь, вот увидишь. И без всякой пластики буду хороша. И ещё всем такие кульбиты покажу. Вот увидите».
И ведь изменилось, ещё как изменилось у неё всё: и лицо, и фигура, и душа, и её порывы…
Со школьной поры Женька всякие выкидоны устраивала: то курить училась, то целовалась со всеми подряд, то с парашютной вышки прыгала, то в студию восточных танцев бегала, то кройкой и шитьём увлеклась. Ещё уговаривала Киру бросить школу и вместе с ней уйти в художественное училище, чтобы запечатлеть красоту мира в красках на огромных полотнах. Рисовали обе хорошо. А потом она вязала. Месяцами изучала кулинарию по бабушкиной книге за 1953 год, утверждая, что там идеальные рецепты идеальных хозяек. Полнела, худела. Сто раз садилась на диету, красила волосы во все цвета радуги. Самое главное, нашла себе икону стиля – Ирину Понаровскую в молодости. Теперь все ручьи её жизни текли в реку одного желания – превратиться в леди-совершенство.
И вот оно, совершенство, перед Кирой… Почти Понаровская… Изящная фигура-амфора, стильная стрижка выкрашенных в блонд волос, макияж, маникюр, изысканность в одежде, иногда аристократизм до манерности во всём, вечное любование собой, жажда комплиментов и...
- Женька, что случилось? Когда угомонишься? – Кира обратила внимание на необычное кольцо подруги, новое, серебряное, которое она всё время крутила на пальце. А ведь Женька любила золото. Нет, не за его цену, а за тепло сияния, радость блеска.
- Тебе легко задавать вопросы. Легко мня утешать. А я хочу, чтобы в моём платяном шкафу висели мужские вещи, чтобы дома пахло не моими сигаретами, а мужскими. Чтобы мои будущие дети меня понимали и любили. Моя мать меня не понимает и не поймёт, слышишь. Утешай, утешай!
Кира, помнила все метания Женькиной мамы, которая всегда звала на помощь, если дочь не поддавалась уговорам, если рушила все каноны отношений с ней, братом, вернувшимся в семью отцом. Киру Женька слушала, доверяла ей. Знала, что она поймёт и простит все жизненные завихрения, которые заносили её порой в тупик. Тогда начиналась полоса пустоты… Женькиной страшной пустоты.
- Несёшь ерунду на постном масле. Ты ведь сама своего Георгия выпроводила. Причём тут твоя мама? - Кира насторожилась.
- Не хочу разбивать семью, хотя знаю, что лучше, чище, честнее его жены. Честнее него. Я понимаю, что у вас со Славкой даже одна тень на двоих. Вы без слов друг друга понимаете. Я что-то не так делала и делаю? Дура? Почему во мне никто не видит то, что я есть на самом деле?
«Дура? Да умнее и талантливее Женьки быть не может. Господи, да сколько её ум всего вмещает. А память… Сколько прочитано золотых книг, сколько музыки в её душе, сколько всего живёт в её беспокойном шальном сердце, которое всегда хочет любви, просто любви. Сентиментальной, без расчета, без лицемерия. Просто любви»…
Кира слушала Женьку и понимала, что какой-то идиот с внешностью благородного рыцаря её обидел так, что теперь обиду ничем не вытравишь. Уже однажды так было… Было так больно, что она чуть было не завалила защиту дипломной в вузе. Потом уехала на север, потом дважды отважилась расстаться со счастьем иметь ребёнком… Отважилась… Тогда Кира носилась с Женькой, как с маленькой. Она не звонила, а каждый день писала ей письма, бросала в почтовый ящик, благо жили рядом. В ответ получала исповеди об ошибках и вечное сравнение себя с теми, кого создала Саган своей раненой душой, кто поселился со школьной поры вместе с Саган в раненой душе Женьки. А Кира писала ей стихи, лечила дружеским словом и пониманием, переживала каждый всплеск её боли.
- Женька, ты, как чудная мнемозина, всё машешь ажурными стеклянными крылышками. Спустись с облаков. И высоко, как птица не взлетаешь, и, к огню подлетая, на земле обжигаешься до боли. Разгляди себя сначала, ты ведь умница. Всё - в тебе.
- Вот и ты меня за дуру принимаешь. Да, да, странная, плохо в людях разбираюсь, живу легко. Нет, не легко, Кира, не легко! Иногда мне кажется, что всем нужна, а иногда я словно в пустыне, где каждый бархан готов засыпать с головой, - Женька вдруг сняла с пальца новое серебряное кольцо и положила в сумочку.
- Мне кажется, что ты давно по этой пустыне шлёпаешь босиком, не чувствуя ожогов. Я это вижу. Трудно любить тех, кого не уважаем. Ты это и сама знаешь.
Кира смотрела на Женьку и понимала, что разговор не состоялся, что она чего-то не договаривает. Не может или не хочет сказать о чём-то важном.
- Кирка, что-то я сегодня устала, пойду. Завтра позвоню или приду после работы. Дай мне послушать что-нибудь из Леркиных дисков. Люблю её. Она у тебя чудо. И рисунки её наши напоминают. Помнишь мою мнемозину бледно-розового цвета, сидящую на луне? я тебе её в десятом классе подарила. А Леркина мнемозина на стене какая-то голубовато-белая. Если у меня когда-нибудь будет дочь, назову Валерией. Пусть будет такой почемучкой, как твоя.
- У вас взаимная любовь. Знаешь, как она тебя называет? Леди Джейн.
На лице у Женьки пробежала тень печальной улыбки.
- Я завтра обязательно позвоню тебе, Кира. Скажи Славке, что я хорошая.
- Да он и сам знает, что ты у нас хорошая.
Кира, провожая подругу, обняла её за плечи и почувствовала в них дрожь.
А завтра леди Джейн не позвонила. Позвонила её мама и сказала, что дочь в больнице, что она упустила третью возможность стать счастливой. Наверное, навсегда. Кира всё поняла - боль пронзила висок, пальцы похолодели, на сердце - иней, как тогда, когда она Женьку провожала в аэропорт, на север…
МОСКВА, 29 июн — РИА Новости. Бывший дипломатический представитель Папы Римского в Доминикане архиепископ Юзеф Весоловски был признан виновным членами комиссии Конгрегации Доктрины Веры в сексуальном насилии над детьми и лишен сана, передает .
Как сообщает издание, это первый подобный случай в истории Ватикана. Весоловски получил самое серьезное наказание для священнослужителя и больше не сможет выполнять свои обязанности. У бывшего архиепископа есть два месяца, чтобы подать апелляцию, в том случае, если решение не будут изменено, ему придется предстать перед уголовным судом Ватикана. В свою очередь, суд может приговорить Весоловски к тюремному заключению за сексуальное насилие над детьми, что станет еще одним прецедентом в истории государства.
Представитель Ватикана Федерико Ломбарди заявил, что Весоловски будет лишен свободы передвижения на время судебного процесса.
|
В сентябре 2013 года в СМИ появилась информация о том, дипломатический представитель Папы Римского в Доминикане за деньги вступал в отношения сексуального характера с несовершеннолетними мальчиками в историческом центре Санто-Доминго.
После скандала архиепископ был отстранен от занимаемой должности, и в его отношении было начато расследование.
Весоловски занимал пост нунция в Доминикане в течение пяти лет. До этого он работал в странах Центральной Азии и занимал должность папского нунция в Боливии.
Случаи педофилии со стороны священников являются одной из главных проблем для Римско-католической церкви. Первый громкий скандал разразился в Ирландии в 2009 году. Тогда обвинения в педофилии были предъявлены примерно 100 священнослужителям, многие из которых признали свою вину.
За ними последовали новые сообщения о многочисленных случаях педофилии с участием католических священников в разных странах Европы и США. В частности, тогда выяснилось, что в Бельгии от сексуального насилия со стороны священников пострадали сотни людей, 13 из них покончили с собой. Все это вызвало громкий международный скандал и резкую критику СМИ в адрес Ватикана и лично Бенедикта XVI.
